У скалярий редкая среди аквариумных рыб судьба: им удается сохранять неизменную популярность вот уже в течение века, игнорируя веяния капризной аквариумной моды. Необычная форма тела, многочисленность цветовых форм, легкость в содержании и разведении, отсутствие агрессивных наклонностей, грациозные движения, занятное поведение, в том числе и при разведении - все это звенья, из которых складывается мнение о рыбе. И, что касается скалярий, мнение это исключительно положительное; недаром у западных аквариумистов она именуется весьма красноречиво и романтично - ангел.

Несмотря на то, что скалярии едва ли представляют интерес для пытливого ума аквариумиста (наверное уже не осталось тайн в содержании и разведении этих рыбок), мало кому из нас удалось "избежать" более или менее продолжительного тесного знакомства с ними.

Не стал исключением и я, когда года полтора назад, проходя в очередной раз по Птичьему рынку, не удержался и купил четырех серебристых рыбок размером с советскую трехкопеечную монетку.

Выбор мой оказался не совсем удачным: рыбки подросли и выяснилось, что среди этой четверки только одна самка. Но, поскольку я не ставил перед собой задачу развести их, а "использовал" лишь как великолепное украшение общего аквариума, то подобная диспропорция меня не очень расстроила. Тем более что поведение рыб даже в таком составе доставляло массу удовольствия, а вот хлопот - никаких.

Достигнув зрелого возраста, рыбки стали проявлять взаимный интерес. Самцы старались представить себя перед самкой в наиболее выгодном ракурсе, в то же время стремясь продемонстрировать ей недостатки соперников. Самка же, используя свой богатый выбор, долго не могла определиться в своих симпатиях.

Но, наконец, пара сформировалась. Счастливый самец, облюбовав крупный куст горизонтального эхинодоруса, совершал по его периметру весьма необычные движения (практически не меняя при этом положения корпуса): 5-6 сантиметров вперед, те же 5-6 сантиметров назад, как бы четко очерчивая территорию своих семейных владений, тщательно оберегая ее от вторжения своих менее удачливых соперников, которые суетливо жались в другой части аквариума.

Даже в моменты кормления авторитет пары перед "холостяками" был абсолютен. Они выбирали самые лакомые куски, гневно тыкая острым рылом в бока приближавшихся "конкурентов". Активнее был самец, но и самка под его эгидой чувствовала себя весьма раскрепощенно.

Но недолго длилась эта семейная идиллия. Через некоторое время самец умудрился выпрыгнуть из аквариума, и самка осталась без своего покровителя. Надо сказать, пришлось ей несладко. Два отвергнутых прежде самца видимо решили припомнить ей все свои невзгоды. Теперь картина в корне переменилась: уже самка искала укрытия в гуще растений, а самцы чувствовали себя истинными хозяевами аквариума (это касалось, правда, только их внутренних взаимоотношений, по отношению к прочим обитателям водоема все они были весьма лояльны).

Однако, недаром говорят, что время залечивает раны. Очевидно, в полной мере это относится и к животным. Через 2-3 месяца противостояния полов один из самцов решил сменить гнев на милость: его преследования самки перестали иметь элемент агрессии и приобрели характер ухаживаний. Таким образом сформировалась новая пара, а оставшийся "холостяк" вновь удостоился судьбы изгоя, хотя теперь уже и в более мягкой форме (его активно не атаковали).

Вскоре я вновь стал свидетелем танцев вокруг куста. За этим последовала активная чистка листьев, а потом - и нересты. Кстати, я обратил внимание, что производители часто чистят одни участки листьев, а икру откладывают на другие или даже на другой куст. Природу этого явления объяснить не берусь: то ли это отвлекающий маневр для потенциальных соперников, то ли воздействие каких-либо скрытых для меня факторов, то ли еще что...

Поскольку, как я уже упоминал, разведение скалярий не входило в мои оперативные планы, я ни коим образом не вмешивался в процесс, оставаясь пассивным, но, по мере возможности, внимательным наблюдателем. Кроме того, знакомый опытный "скалярист" заявил, что, во-первых, в общем аквариуме скалярии не уследят за икрой и мальками (у меня там сидит еще около 50 рыб, правда не хищников), во-вторых, при той температуре, которую я там поддерживал (23-24°C) из этой икры никогда не выйдут личинки. Еще были разные "в-третьих", "в-четвертых" и т.п. Некоторые сомнения навевал лишь сам факт нереста: ведь теоретически рыбы при отсутствии благоприятных условий обычно просто отказываются нереститься (хотя в моей практике был случай, когда апистограммы Рамиреза отнерестились в самый разгар эпидемии ихтиофтириоза в аквариуме). Но одно дело теория, а другое практика...

Поэтому для меня не стало неожиданностью, что во время первых нерестов уже на второй-третий день до 30% икры белело и густо покрывалось биссусом, а еще спустя пару дней от кладки не оставалось и следа, кроме слабого пушистого налета на листе.

Однако поведение скалярий начисто опровергало часто встречающееся в аквариумной литературе тезис, будто эти рыбы в ходе акклиматизации начисто утеряли родительские инстинкты, и сохранение икры и мальков возможны лишь при искусственной инкубации.

А вот и нет. Все дни, пока в кладке оставалась хотя бы небольшая часть здоровой икры, самец с самкой поочередно, а иногда и вместе тщательно охраняли ее, перебирали, обмахивали плавниками, очищали во рту, словом делали все то, что заложено в них природой. Не скрою, это меня порадовало, поскольку не хотелось верить, что и в этом вопросе влияние человека оказалось отрицательным. Не обижали даже активные (и надо сказать весьма ощутимые) атаки на мою руку, когда я пипеткой забирал из кладки икру для наблюдений под микроскопом.

Итак, первые 3-4 нереста не дали абсолютно никаких результатов, и я лишь убедился в незыблимости авторитета своего консультанта. Тем большим было мое удивление, когда на четвертый день после очередного нереста я обратил внимание, что икринки дрожат. Всмотревшись, я заметил, что это дрожат собственно не икринки, а огромные желточные мешки и хвостики многочисленных личинок, лежащих в окружении не меньшего количества окутанных плотной ватой биссуса погибших икринок.

Новые опасения: личинки погибнут от поражения сапролегниевыми грибками (ведь именно они являются возбудителями биссуса). И правда: на следующее утро ни одной личинки на листе уже не было. Я вновь готов был смириться с неизбежностью случившегося, как вдруг обратил внимание на необычную миграцию производителей: постоянное мельтешение от старого места кладки к новому листу (теперь уже апоногетонолистной криптокорины). Оказывается они осуществляли "генеральную уборку" на месте старой кладки, и на это время перенесли личинок на другую площадку.

Несколько удивил выбор ими нового "насеста". В литературе указывается, что скалярии выбирают широкие, преимущественно горизонтально ориентированные площадки (листья, гладыши, пластинки из синтетических материалов и т.п.). Лист же криптокорины мало того, что был узок (чуть больше сантиметра), так еще и стоял едва ли не вертикально.

И тем не менее основная масса личинок с него не скатывалась, а немногих слишком вертлявых, оторвавшихся от субстрата непосед родители аккуратно брали в рот (чаще по одному, но иногда и по два-три), а затем водворяли на место. Рискну предположить, что в результате подобной обработки личинки и приобретают клейкость.

Надо сказать, что процедуры этой не могли избежать и более усидчивые личинки. Все они время от времени оказывались во рту у самца или самки, находясь там от 5 до 20 секунд. Рыбы в это время активно "мусолили" их, довольно забавно шевеля при этом "щеками".

Попутно рыбы ухитрялись не забывать об очистке прежнего листа, охране обеих кладок от посягательства соседей, успевали и подкормиться у кормушки, оставляя на некоторое время своих детей без присмотра. Но, видимо, их предшествующие атаки были столь "аргументированы", что у других обитателей аквариума выработалось устойчивое табу на посещение "семейных" владений (в результате остальные рыбы сосредоточились в двух третях объема аквариума, отчего меня долгое время не покидало ощущение его избыточного зарыбления).

Через какое-то время старая площадка была полностью очищена от остатков погибшей икры, и вскоре личинки были возвращены на место, а родители продолжили свою вахту. В этот период основной заботой скалярий было воспрепятствовать рассредоточению личинок по всей площади листа: они постоянно собирали свое потомство в плотную кучку. Активное шевеление личинок постоянно привлекало внимание других рыб, и скаляриям требовалось вдвое больше усилий, чтобы отогнать излишне любопытных и назойливых соседей.

Надо отметить, что отгоняя рыб, опасно (с точки зрения родителей) приблизившихся к месту кладки, скалярии никогда не допускали со своей стороны лишней грубости: они не наносили травм своим соседям; не преследовали рыб, если они покинули охраняемую зону; старались действовать не столько рылом и зубами, сколько корпусом и плавниками.

По мере рассасывания желточного мешка и возрастания подвижности личинок (и, к сожалению, уменьшения их количества), в действиях взрослых скалярий становилось все меньше суеты. Их передвижения в зоне кладки приобретали все больше пластики и грации. Особенно величественно пара смотрелась, когда практически неподвижно стояла по бокам кладки, очень напоминая почетный караул.

На седьмой день личинки полностью лишились своего балласта и кормильца - желточного мешка, и перешли к активному образу жизни, переместившись из шаткой зеленой колыбели к надежным серебристым бокам родителей. С этих пор рыбы, и взрослые, и молодь, перемещались по аквариуму тесной группой.

Конечно выход мальков в конце концов оказался минимальным (из почти 200 икринок я получил лишь полтора десятка мальков), и разведение в общем аквариуме ни коим образом не может заинтересовать профессионалов: им важен в первую очередь именно количественный показатель. Но зато именно в этой обстановке, в окружении других рыб и не совсем благоприятной обстановки, скалярии в полной мере проявили себя рыбами-ангелами: незлобливыми, но заставляющими уважать себя обитателями аквариумного "общежития", самоотверженными и заботливыми родителями, достойными стать героями романа - романа с ангелами.

Надо сказать, что все увиденное изменило и мое отношение к этим рыбам. Теперь они для меня уже не один из многих живых декоративных элементов аквариума, а вполне конкретные, одушевленные, обладающие индивидуальными чертами.