ФЕВРАЛЬ
Вот все, кажется, были на плато Путорана. Андрюха — был. Валерка — два раза. А я — нет, не был. В какой-то момент жизни я даже начал подозревать своих приятелей в циничном сговоре. Может, и нету никакого плато? И самого Полярного круга тоже нет? Есть павильон где-то в Подмосковье, с фанерными декорациями, щуками и тайменями из папье-маше. Все фотографируются там в героических позах, а потом дразнят дурачков вроде меня, вот, мол: «Плато Путорана»! Закатывают глаза и улыбаются... Негодяи!
Поэтому, когда мой школьный приятель Андрюха, задумчиво покашляв, предложил - «а не сходить ли нам на Путорана?», я не стал привычно отказываться, а нагло согласился. «Поехали, говорю, на Путорана!»
Андрюха развил серьёзную деятельность. Состояла она в том, что он позвонил Валерке и заставил того позвонить старшим товарищам — Андрею и Валере, которые собирались пропустить этот год, но, раз половина команды сама набралась, деваться им оказалось некуда.
И вот уже мы развалились в одном из андрюхиных кафе, хрупкие официантки подносят корретто и тирамису. Валера разложил на столе талмуд, составленный из аэрокосмических снимков предполагаемого противника — 2500 километров маршрута, которые нам предстоит проплыть по воде и пройти пешком. Как завороженные, разглядываем извилистые линии и впитываем манящие названия. Негромко мурлыкающий джаз обещает приятное путешествие.
Рукодельный Андрей рассказывает о практической стороне — о катамаране, временной и постоянной палубах, мясорубках и своём ружье. Затем объясняет, почему основной груз мы отправим загодя железнодорожным контейнером, и зачем им с Валерой придётся заранее ехать на поезде в Красноярск, а не лететь вместе с нами сразу в Светлогорск. Потому что в России спирт нельзя доверять транспортным компаниям. Были прецеденты, когда все ящики при получении были целы, только канистры прямо сквозь упаковку аккуратно проткнуты спицей и выпиты непорядочными людьми. Так что есть смысл проплыть дополнительные 1250 километров, чтобы впоследствии самим не страдать от жажды. Валера с Андреем и нашим шестым компаньоном — Алексеем из Липецка выедут из Москвы почти на месяц раньше нас. Вместе с ними в купе поедут удочки и канистры со спиртом.
Педантичный Валера поглаживает бороду, смотрит поверх неё добрыми глазами и выдаёт список обязательных и рекомендуемых личных вещей. Первым номером значится экспедиционный рюкзак объёмом не менее 120 литров. Как у любого порядочного жителя России, у меня есть коллекция рюкзаков. Но самые большие — 90 литров... Делюсь переживаниями.
Андрюха говорит, что нам не надо беспокоится о рюкзаках, сосках, спальниках и прочих палатках. У него есть отличные друзья, которые занимаются туристическим снаряжением и с удовольствием снабдят нас всем необходимым, в обмен на несколько завлекательных фотографий экспедиционеров в непролазных местах на фоне логотипа. Мы не беспокоимся до июня.
ИЮНЬ
Валерка не выдержал, и начал задавать осторожные вопросы. Не будем ли мы ночевать на улице в одних трусах, не промокнут ли вещи, если носить их в авоськах и всё такое подобное... Конечно, ответы на эти вопросы интересны и мне, но я-то с Андрюхой не раз в отпуск ездил.
Как-то пригласил нас с женой Андрюха в Крым. «Заеду, говорит, за вами завтра в девять утра. Не проспите». В 8:45 жена захлопнула чемодан, и мы присели «на дорожку». Ровно в полдень приехал Андрюха. «Давай грузи багаж, а жена пусть посидит немного. Мы сейчас в гараж на полчаса заедем, и сразу стартанём». «Давай, говорю, жена — посиди». Жена села посидеть, а мы поехали в гараж. Где и провели остаток дня.
Но на следующий день выехали, благо уже не надо было тратить время на погрузку чемодана, и почти без приключений доехали до Алупки.
В общем, Андрюха — самый русский человек из всех, кого я знаю. Планы его грандиозны и туманны для окружающих, но претворение их в жизнь неотвратимо. Хоть и сильно растянуто во времени.
И вот однажды телефонный звонок застал меня врасплох.
«Поехали срочно за амуницией!»
«Поехали, говорю, срочно...» Ставлю недосортированную рыбу под продувку, и мы срочно едем. Сначала — пообедать.
«Они там до семи работают, а ехать на другой конец Москвы», переживает Андрюха через час. «Ты десерт будешь заказывать?»
Смотрю на часы и отказываюсь.
«А я вот не могу без сладкого. И с собой надо тортик взять...»
После десерта Андрюха решает организационные вопросы с администратором, затем идёт на кухню пообщаться с поварами. И вот мы уже в пути... Возвращаемся за тортиком, и снова — в пути.
Фирма «Старт-1» оказалась совсем не тем, что я ожидал. Вместо тёмного ангара, заваленного пыльным барахлом, мы очутились в просторном загородном коттедже. Нас дождались, без ворчания провели в гостиную, где напоили чаем (должен признать, что андрюхин тортик пришёлся кстати). Затем внимательно выслушали наши нужды и пожелания. Очень сконфуженный менеджер, дико извиняясь, сказал, что они как раз экипировали несколько экспедиций, и свободного снаряжения мало. И начал его приносить. Принёс гору спальников, самонадувающихся ковриков, несколько палаток, разнокалиберные соски (гермомешки). И, специально для меня — рюкзак «Татонка».
Во дворе мы расставили палатки, полежали в них, оценили размеры тамбуров. Остановили выбор на двух моделях разных фирм - «Татонка» и «Алексика».
Загрузили награбленное в багажник и, рассыпавшись в любезностях, отправились восвояси.
24 июля, 03:00
Мы сидим в Шереметьево. Рейс 00:15 в Красноярск коварно перенесли на пять часов утра. В пустом желудке томятся шесть порций кофе, а в далёкой Курейке выглядывают из-под воды нетерпеливые таймени. Смотрят блестящими грустными глазами на Запад: «Где же ты, Влад?» «Лечу, лечу»... бормочу в полудрёме...
Наконец мы перебираемся в самолёт, и в меню бортового телевидения видим новую «Территорию». «Территория» - культовая настольная книжка юности. Я даже фильм 1974 года никогда не смотрел, чтобы не расстраиваться. А к нему ведь сам Куваев писал сценарий. Читаю аннотацию — новый фильм снимался на плато Путорана, а не как должно по книге — на Чукотке. Ну что ж, видно всё не просто так... Смотрю длинное кино, операторская работа прекрасна. И многое я скоро увижу сам.
13:15
По прилёту в Красноярск в моём рюкзаке обнаружился пакет с аквариумными рыбками для местного любителя. Мы не преминули воспользоваться радушным предложением Владимира довезти нас до гостиницы. Гостиница эта самая была забронирована заранее через интернет, что совсем несложно и неудивительно в наши дни. Удивителен оказался адрес отеля. По словам Владимира, эта улица состоит из одних складов да гаражей.
И действительно, через час блужданий по промзоне ничего другого мы и не обнаружили. Телефоны не отвечали, и Владимир сделал следующее великодушное предложение — отвезти нас в какую-нибудь гостиницу, где нам будут рады. Это оказались «Огни Енисея».
На прощание Володя рекомендовал нам большой рыболовный магазин.
После короткой процедуры регистрации наша компания заполучила магнитную карточку от комнаты на четвёртом этаже. Одну стену номера занимало старинное панорамное окно с видом на набережную Енисея. Для того, чтобы бестолковые постояльцы не бросали на мостовую бутылки, грязное бельё и не вывалились сами, все ручки со створок окна были сняты заботливой администрацией. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы распахнуть окна настежь. У нас, собственно, не было выхода — солнце светило немилосердно, а кондиционер из полезных действий производил только шум. Причём это была одна из тех услуг, от которой нельзя отказаться: пульта от прибора нигде не нашлось, а если бы и нашёлся — вряд ли помог. На месте отсека управления в агрегате зияла дыра. Единственный способ прекратить гул — вытащить магнитную карточку. Но тогда мы лишались не только света в уборной, но и работающего холодильника.
Это я, конечно, придираюсь. Вид на Енисей компенсировал все странности чудаковатого номера. Мы бросили рюкзаки посреди номера и отправились в рыболовный магазин.
15:23
Никому из нас не хватило полугода сборов на рыбалку. Ну, т.е., всё, вроде бы есть — по паре килограмм блёсен, километры шнуров и лесок. Но нет самого главного, специфической тайменьей приманки — мыша. А что за удовольствие поймать зверя на какую-нибудь серийную колебалку?
Владимир указал направление, в котором скрывался большой рыболовный магазин, и мы, пренебрегая сном и едой, отправились за покупками.
Магазин взаправду оказался большой. Особенно нас поразил отдел мужицкого рукоделия, сверкающий буйством бисера, манящий разноцветьем шёлковых и капроновых нитей, блестящий праздничной мишурой и переливающийся птичьими перьями всех возможных мастей. Любой столичный дамский салон кройки и шитья устыдился бы скудности своего тусклого ассортимента перед таким великолепием.
У прилавка здоровенный мужик, по виду типичный портовый бич в ожидании сезона, со знанием дела нежно перебирает заскорузлыми пальцами крохотные стеклянные бусинки. Это не поклонник творчества Элвиса Пресли. Он не будет украшать затейливыми узорами лацканы пиджака или карманы штанов, а затем кривляться перед зеркалом. Придя домой, он на долгие часы засядет за верстак с ювелирным оборудованием и будет мастерить искусственных насекомых.
Любители ловли нахлыстом — серьёзные люди. Многие так увлекаются этими самыми мушками, что на рыбалку у них уже не остаётся времени. Да и жалко, ёлы-палы, если какой-нибудь крупный хариус возьмёт, и оторвёт неразборчивым ртом особо ценную поделку из опахала контурных перьев редчайшего фазана. Смотрим на мужика с уважением и долей сочувствия, идём дальше и сразу видим мышей.
Их здесь несколько — из искусственного меха, из натурального, какие-то силиконовые... Есть с глазами, ушами, лапами и усами. Есть изделия мастера-примитивиста, в которых мышь угадывается лишь ассоциативно, поскольку висит в ряду других мышей. Выбираем самых огромных, размером с морскую свинку. Мы же не собираемся ловить детёнышей?..
Продавец нас игнорирует. Мы призывно машем руками. Покрикиваем: «Любезный, можно Вас на минуточку! Уважаемый, не могли бы Вы...» и что-то ещё в этом духе. Ненормальный работник торговли живо машет нам в ответ, приветливо кивает и шлёт лучезарные улыбки. Покрикивает тоже: «Иду, иду... Секундочку... Вы уже выбрали?..» И не приходит за нашими деньгами. Мы в замешательстве, но мы взрослые серьёзные люди, поэтому мыши нам очень нужны. Ко всему, зверски хочется спать, и искать другой магазин, с нормальным продавцом, нет никакой физической возможности.
Наконец становится понятно, в чём дело. Профессионал вываживает крупный трофей. На прилавке уже лежит дорогущее удилище «Браунинг» и какая-то фильдипёрстовая катушка. В полумраке дальнего угла магазина происходит апогей сеанса гипноза. Мы прислушиваемся.
«Даже не знаю...», продавец корчит самую унылую мину из всех возможных. «Завтра постоянные клиенты приезжают, надо сервисные работы провести. А это не один день...»
Покупатель настораживается: «Что за сервисные работы?»
«Ну там — шнуры заменить, узлы перевязать. Масло в катушках поменять, удилища на растяжки поставить... Мороки много. У этих спортсменов знаешь, сколько снастей? Офигеть сколько!»
«А ты спортсменов обслуживаешь?»
Продавец вздыхает: «Кто-то же должен...Я уж и так, и эдак... Учил их, показывал — не-е, куда там! Мы, говорят - спортсмены, нам тренироваться надо и отдыхать. Нам лучше тебе денюжку заплатить и спать спокойно. Они спят, а я вкалываю без выходных... Двое даже медалями своими со мной делиться предлагали... А я им сразу говорю: медаль для меня, мужики — слишком много. Мне деньгами достаточно...»
Я думаю — ну переборщил же! Лох замер, переваривая услышанное. Наконец на лице у него повилась заискивающая улыбка. А нет, не переборщил барыга — туго знает своё дело!
«Слу-у-ушай! А нельзя ли меня тоже... ну там, это.. на сервисное обслуживание?»
«А тебе зачем? Это же дорого, ловишь-не ловишь, а укладку раз в месяц перемотай. Узлы устают — перевяжи. Дорого это всё, хлопотно...» Продавец тасует коробки со шнурами как завзятый картёжник-шулер.
«Ты думаешь, я бедный что ли? Давай, соглашайся...»
«Ну-у-у...», начинается МХАТовская пауза.
Со стороны может показаться, что мошенник действительно рассчитывает своё время, прикидывает аргументы «за» и «против» сотрудничества. Но риска никакого — богатенького Буратину будут вертушкой забрасывать в самые рыбные места. В таких местах мужику без трусов в воду лучше и не заходить, и не только потому, что она холодная. Единственное требование к снастям — прочность, а, если её вдруг не хватит, всегда можно восхититься непойманым трофеем клиента.
Наконец продавец нехотя кивает. Понятно, что только излишняя сердечность и безмерное человеколюбие вынудили его протянуть руку ближнему лоху.
Через несколько минут мы покупаем мышей и отправляемся в гостиницу.
17:15
До гостиницы сразу не доходим. Останавливаемся на набережной Енисея, долго смотрим в стремительные воды. Отдельные струи гипнотически свиваются и расходятся в общем потоке. Вдалеке видны силуэты рыбацких лодок. Смотрю на них без зависти — уже завтра к обеду пропущу шнуры в кольца своих удочек. Всего в тысяче с небольшим километров таймени высовываются из-под воды речки Виви и согласно кивают: «Ждём тебя, Влад!»
«Лечу, лечу...» - бормочу в ответ.
«Чего?» - переспрашивает Андрюха.
«Да это... вздремнуть бы пора!»
«И перекусить бы неплохо...» - печально добавляет Валерка. Мой желудок издаёт протяжный, но полный одобрения стон. Идём «кусить» в ресторацию гостиницы.
За тарелкой наваристого борща вспоминаю историю.
Как-то вчетвером — Валерка, я и наши супруги, обедали в японском ресторанчике на окраине провинциального каталонского городка. И так нам было хорошо и радостно всем вместе, что местные воришки воспользовались ситуацией и спёрли у валеркиной жены дамскую сумочку. Валера принялся утешать свою половину и, лишь когда выяснилось, что в этой самой сумочке находился его паспорт — слегка разозлился. Разумеется, мы сразу попытались вызвать полицию, но китайский персонал японского ресторанчика совсем не говорил по-английски. Делу не сильно помог даже тот факт, что никто из нас тоже не говорил по-английски.
«Хорошо хоть, что они не японцы оказались». Валеркина жена постаралась найти что-то оптимистичное в ситуации.
«А где твой паспорт?» - подозрительно спросил Валерка.
«В гостинице, в сейфе... Где же ещё паспорт хранить?» - искренне удивилась Татьяна.
«Умно» - хмуро согласился Валерка.
Наконец был найден компромисс с сотрудниками общепита. Китайская официантка проводит потерпевших в отделение, но в самом ресторане — никакой полиции. Валерка остался доедать еду и сторожить оставшиеся сумки, дамы отправились в участок, а мне досталось самое ответственное поручение — обойти окрестные помойки в надежде, что воришки выбросят паспорт.
Должен сказать, что это вышла одна из самых унылых прогулок в жизни. Стоило мне найти урну и начать в ней копаться, как совершенно пустынные до сей поры улицы наводнялись праздношатающимися горожанами. Все они тут же останавливались и с полными сочувствия и понимания улыбками наблюдали за мной.
Впрочем, вскоре я приноровился не обращать на них внимания. Подобрал чрезвычайно удобную проволочку, которой уже вполне профессионально ковырял мусор. Примерно у тридцать шестой помойки меня окликнул детский голосок - «Эй!» Я обернулся и увидел мальчика лет десяти, протягивающего мне булку. Позади, сложив ладошки под подбородком, стояла его мама. Разумеется, с отвратительной понимающей улыбкой. Я хотел было объясниться, но языковой барьер... Мысли вихрем понеслись в напечёной южным солнцем голове. Вечером весь богатый городок будет обсуждать блуждающих по улицам нищих русских. Конечно, ничего подобного я допустить не мог. Уверенным движением выхватил из заднего кармана штанов сложенный буклетик из парка развлечений «Авентура», быстро продемонстрировал сердобольной мамаше с сыном.
«А эм хунгариан дедектив! Интерпол!» - и с невозмутимым видом склонился к мусорному баку.
«Как вы сказали?» - по-русски переспросила женщина.
По результатам своих поисков хочу сообщить, что испанские подданные на удивление мало выбрасывают. Я не нашёл не только паспорта, но и вообще — ничего стоящего.
У женской половины нашего квартета дела продвигались чуть лучше. Китаянка привела дам в живописный средиземноморский сад, в глубине которого таился местный околоток. Хотя двери и окна были распахнуты настеж, внутри никого не оказалось. Блюститель закона нашёлся за домом, в гуще кроны апельсинового дерева. С самым мечтательным выражением лица карабинер оседлал толстый сук, бережно повесив фуражку на маленький сучок. На его коленках приютилась трогательная плетёная корзинка, в которую страж порядка собирал спелые плоды. Увидев посетителей, господин смутился, погрустнел и надел фуражку.
Испанский язык китаянки оказался не сильно лучше английского, но суть полицейский ухватил быстро. Лицо его прояснилось, он вернул фуражку на сучок и занялся апельсинами. Воровство у иностранных граждан — это в Барселону.
Раз уж нашим компаньонам пришлось ехать в Барселону, они не могли не прибарахлиться. Понятное дело, что основным покупателем выступила Татьяна, но и Валерке, в качестве компенсации за моральные страдания от утери документа, решено было купить штаны. Подходящие быстро нашлись, и они были хороши! В таких штанах человек даже без паспорта выглядит солидно и внушает уважение. И всего — за триста евро.
Скорбные складки на лице у Валерки расправились, он безмятежно протянул банковскую карточку кассирше. Та стремительно провела ей по считывающему устройству. Валеркин телефон в кармане сообщил об успешно проведённой операции. Кассовый аппарат пискнул, моргнул, и выдал загадочную череду бессмысленных символов. Кассирша разразилась высокочастотной тирадой, стукнула аппарат ладошкой и провела карточкой по приёмнику несколько раз прежде, чем Валерка закрыл его рукой. Телефон ещё трижды поздравил с успешной сделкой.
Тем не менее, поездка в посольство наполнила карман новых дорогих штанов заветной бумажкой со смешной расплывчатой фотографией. К нашему удивлению, с этой бумажкой Валерку не только выпустили из Испании, но и запросто пустили в Россию.
…
После борща мы поели какого-то мяса, выпили морсу и отправились почивать в номера.
20:00
Валерка не выдержал первым. Просто удивительно, где только человек не побывал, но для сна ему требуются тишина и покой. Как-то в Стамбуле мы жили несколько дней в гостинице, часть которой круглосуточно ломали отбойными молотками и маленьким трактором грузили обломки кирпича и бетона в звонкие кузова грузовиков. Смешно сказать — Валерка не мог спать!
Вот и теперь он вскочил, и начал беспокойно топотать босыми ногами по паркету номера, что-то бормоча и горестно причитая. Мы с Андрюхой поворочались для порядку, и тоже поднялись. Набережная напротив «Огней Енисея» - стихийный ночной клуб города. Всё пространство газонов в преддверии сумерек заполонили разновозрастные автомобили, и, поскольку в каждом играет шансон, то соседям приходится чуть добавлять громкости. Все слушают хриплые унылые песни про нелёгкую судьбу шантрапы на максимуме возможностей. Понятное дело, что при этом людям хочется разговаривать друг с другом, и они орут пьяными голосами во всю мощь прокуренных лёгких. Некое разнообразие в какофонию вносят местные дрифтеры и стритрейсеры. В общем, если вы не глухи от рождения, спать в гостинице вечером сложно.
Помаявшись минут двадцать, идём ужинать в пиццерию за углом. Андрюха, как профессиональный ресторатор, долго и придирчиво изучает меню, а затем заказывает всё. «Когда ещё человеческой еды поешь...» - философски комментирует свой выбор. Ну да — из еды у нас спирт, крупы, мука, соль, удочки и знаменитое ружьё Андрея.
Через полтора часа возвращаемся в номер, разворачиваем кресла к панорамному окну и пялимся на ночную жизнь. Кто-то внизу толкается, изображая драку; кто-то жарит шашлыки в багажнике; кто-то романтично стонет за тонированными стёклами. Между всеми этими событиями отдельная компания то ли в шутку, то ли всерьёз гоняется за чудаком, закутанным в белую простыню. Не знаю — есть ли жизнь на Марсе, но в Красноярске в конце июля по ночам её как-то даже слишком много.
Всё-таки мы добираемся до кроватей около полуночи, и засыпаем.
25 июля, 2:00
Тихим шёпотом телефон говорит о новом сообщении. Читаю. В уже почти несуществующей Москве у Малыша случилась беда.
Грустно сидим у окна. Утром друзья поедут в аэропорт «Черемшанка», я — обратно в «Емельяново».
6:30
Аэропорт «Емельяново» атмосферой похож на уездный железнодорожный вокзал. Люди приезжают заранее, чинно сидят в ожидании своего рейса. Никто никуда не бежит, волоча за собой детей и роняя чемоданы. Я купил билет до Москвы, зарегистрировался и сдал в багаж рюкзак. Перекусил в безлюдном ресторане, выбрал в ларьке пару книжек потолще, и, найдя свободное место на лавочке, сбоку от двух командировочных мужчин средних лет (один — в строгом деловом пиджаке с развёрнутой «Российской газетой» в руках, я вижу, как в особенно умных местах аналитических статей господин шевелит губами, пытаясь не упустить ни грана истины; второй мужик - с американским телефоном) покорно включился в общий процесс.
Рядом со мной расположилась молодая мама с дочкой старшего дошкольного возраста, кошачьей переноской и большой спортивной сумкой. Дочка уселась на корточки и занялась игрой с куклой. Она что-то лопочет ей на международном женском языке, кукла со всем соглашается. Для исполнения фокуса девочка незаметно кивает куклиной головой и говорит за неё писклявым голосом. Обычное, казалось бы, дело — девчачьи игры. Но я вдруг понял, что остальные-то дети в зале играют с телефонами и планшетами... Странные времена, когда нормальный ребёнок — исключение...
Напротив нас спит, глубоко надвинув на глаза кепку, помятый грузин, и вяло жуёт яблоко упитанная женщина предпенсионного возраста. Она почитывает на досуге глянцевые журналы, на что намекает голубая шляпка с полями и вязаным цветком. Впечатление немного портят бриджи из лиловой парусины, но малиновые туфли на каблуках возвращают светскую львицу в строй. К ней и обращается молодая мама, поднимаясь со своего места: «Я отойду на минуточку, Вы не присмотрите за девочкой?» Мадам сплёвывает в кулак яблочную семечку и охотно соглашается.
Как только мама уходит, женщина занимает активную позицию, передвигая жопу на край сиденья и нависая над девочкой. Приторным голосом начинает: «А кто это у нас такая красивая? Как тебя зовут?» Её просили просто посмотреть, но она ничего с собой поделать не может. Девочка насупливается и поворачивается к тётке боком. «Девочка, а кто это тебе куклу такую красивую купил? Ма-а-ма, наверное! Кто же ещё? Хочешь яблоко? Из моего сада!» Тётка достаёт из шуршащего вороха сумок своей ручной клади яблоко и протягивает ребёнку.
Ребёнок поднимает глаза и встречается с моим сочувствующим взглядом. «Дяденька, хотите, я вам манду покажу?»
Слащавая улыбка каменеет на лице садовода. Я тоже, признаться, озадачен. «Манту?»
Девочка встает, театрально упирает руки в боки и поднимает вверх выцветшие за лето брови. «Ну какую манту?! Манту мне только осенью будут делать! Манду! Хотите посмотреть?»
«Чью?..» Я что-то туплю.
Ребёнок смотрит на меня как на идиота: «Мою, чью ж ещё? У меня чужих нету!» Опять поднимает брови и разводит руки в стороны.
«Да нет, не надо. Я видел уже, раньше...»
«Когда же вы видели? Мы с мамой причесали её утром, она теперь такая гладенькая, волосок к волоску!»
«Господи!» Тётка-садовод заговорила растерянным басом. «Да что ж там причёсывать то?»
Я вдруг вижу кошачью переноску, и чувствую облегчение. «Показывай!», говорю.
Девочка просияла, но ничего показать не успела. Тётка грубо схватила ребёнка в охапку и спрятала в своих грудях. «Не показывай ему ничего! Ишь, извращенец какой!»
«Да ладно Вам, пускай покажет, да успокоится. Вы смотрите, до слёз её довели». Примирительно улыбаюсь.
Действительно, девочка то ли от удушья, то ли от неожиданной агрессии покраснела и начала плакать. Но бдительная гражданка вошла в раж. Оглядела почти полный зал в поисках поддержки, многие скучающие уже и так поглядывают на нашу компанию.
«Люди добрые! Что ж это такое, среди бела дня?! Ну хочешь, я тебе свою манду покажу, если неймётся?»
Грузин под кепкой проснулся, мутными сонными глазами глядит то на неё, то на меня.
«Слушайте, не хочу я ни на что там у Вас смотреть...» - я растерян и немного напуган.
Грузин указательным пальцем поднимает кепку: «Уважаимая, я бы пасматрэл...»
Женщина не даёт ему продолжить, визжит: «Милиция!», пытается лягнуть меня малиновым каблуком.
Грузин исчезает, а мы обрастаем толпой, и в ней слышу какие-то разговоры про пойманного педофила...
Командировочные смотрят на меня сурово. «Наверняка — либерал», говорит мужик с «Российской газетой». «Как минимум!», многозначительно кивает мужик с американским телефоном.
Возвращается мать девочки и, под присмотром молодой пары полицейских, мы медленно разбиремся в ситуации.
Девочка провела два летних месяца в гостях у бабушки, свекрови своей матери. Муж бабушки — дедушка, значит... подобрал для внучки котёнка. Ветеринар на пенсии, он с профессиональной уверенностью определил в детёныше кота. И, поскольку многие дедушки в наши дни полны идей, придумал коту неординарное имя. Хотя вскоре выяснилось, что кот оказался кошкой, имя уже прижилось.
«Кот Манду!», закончила молодая женщина свой рассказ.
Я вздохнул: «Катманду. Через «А»...»
Женщина, как бы оправдываясь, говорит: «Это в честь столицы Тибета...»
Я опять вздыхаю: «Непала...»
Женщина опускает плечи и вздыхает в ответ: «Вот скотина...», видимо, имея в виду креативного свёкра.
Толпа разочарованно расходится, но тётка-агроном счастлива. Она напрочь забыла о моральных устоях похныкивающей маленькой девочки, хохочет, будто курнула чего: «Заведу себе кота теперь обязательно! Буду всем гостям Манду показывать! Не хотите Манду посмотреть?!» Она плачет, размазывая слёзы пополам с соплями. Командировочный с серьёзным лицом ведёт видеозапись на американский телефон, молодая пара полицейских смущённо улыбается.
Я говорю - «Заведите крольчиху. Тогда гости смогут не только на неё посмотреть, но и угостить морковкой...»
Такой юмор женщине понятен. Она секунды две смотрит на меня открытым немногозубым ртом, потом бьётся в истерике. «Виталь Егорыч, доставай свою морковку!»
Не знаю, кто такой Виталий Егорович, и вообще от греха перехожу в дальний угол зала ожидания.
Объявляют посадку на рейс до Москвы, гружусь. Самолёт и экипаж те же, но телевизоры не работают. В реке Энде таймени разочаровано и молча скрываются под водой... С удовольствием читаю четыре часа.
10:00
В «Шереметьево» меня встречает наша с Малышом дочка, на своей крохотной машине везёт домой. Я обнимаю Малыша и беда уже не кажется такой ужасной. Малыш засыпает.
Из глубины квартиры приходит кот, обнюхивает рюкзак и вскакивает на него. Равновесие нарушено, огромная «Татонка» медленно заваливается навзничь . Жена что-то бормочет во сне...
Не каждой мечте суждено сбыться, не каждой... Жалею ли, что не увидел плато Путорана хоть краем глаза? Да, но...
Нет такой мечты, от которой нельзя отказаться ради любимой женщины.
